Альтернатива

В последнее время наблюдались бурления сразу по двум вопросам, казалось бы, никак между собой не связанным. Во-первых, выступление «на все деньги» знатного урбаниста и уж точно специалиста по всем социальным вопросам Ильи Варламова. А во-вторых — космического масштаба (и космической же глупости) коллективное письмо «русской» «интеллигенции».

О нет, я не собираюсь пройти путём, который уже исхожен десятками пар ног. Я предлагаю поставить другой вопрос — об анатомии и физиологии этого единого в сущности своей явления. Почему-то очень мало кто задумался, что за этими двумя медиасобытиями стоит один и тот же феномен, и ещё меньшее количество людей поставило себе цель понять сущность этого феномена. А ведь первые эскизы исследования этого феномена мы уже сделали.

Однако же продолжим.

Заслуженный кумир рациональности ХХ века Шерлок Холмс как-то изрёк фразу, достойную Кювье или Бертильона: «По одной капле воды человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал».

Именно она могла бы стать девизом для аналитического разума человека науки, человека XIX–XX веков. Но время рациональности временно ушло, и вот на месте этого человека мы имеем сомнительное удовольствие созерцать пошлого кривляку, филистерствующего шута, уверенного в своей безграничной правоте.

Именно этот кривляка, поставивший на первое место своё Я, и составляет пушечное мясо майданов. Именно этот шут, ни в грош не ставящий ничто серьёзное, и представляет жующую биомассу.

На излёте века рациональности одни из последних певцов рациональности и человеческого Разума нас ведь предупреждали. «Вас ведь предупреждали», как сказал неподражаемый Соломин в роли Ватсона.

Дети прошлого века, читавшие книги, а не втыкавшие в тик-токи, ещё помнят это предупреждение. Яркое и грозное предупреждение: «Ах, какой ты у нас славный, дурак! Ах, какой ты бодрый и здоровый, дурак! Ах, какой ты оптимистичный, дурак, и какой ты, дурак, умный, какое у тебя тонкое чувство юмора, и как ты ловко решаешь кроссворды!.. Ты, главное, только не волнуйся, дурак, всё так хорошо, всё так отлично, и наука к твоим услугам, дурак, и литература, чтобы тебе было весело, дурак, и ни о чём не надо думать… А всяких там вредно влияющих хулиганов и скептиков мы с тобой, дурак, разнесём (с тобой, да не разнести!)».

Но — нет, мы умножаем-таки дураков. Вот об одном из них, в котором, как в капле воды, отражается весь океан современной нам (далеко не благо-) глупости, сегодня и будет наш экскурс. Не потому, что он сам по себе значим, — вовсе нет.

Но потому, что он и есть та капля. И чтобы не задохнуться в этом океане, нужно хотя бы знать о нём. А ещё лучше — и о его свойствах.

Не голубой воришка

Конец ХХ века выбросил на поверхность постсоветского взбаламученного потока множество откровенно странных и неуместных персонажей. Когда я был помоложе и понаивнее (а в силу этого не всегда считал себя вправе поднимать голос даже в откровенно кафкианских ситуациях), в одном из периферийных университетов постсоветского пространства довелось мне быть захлёстнутым мутным валом вдохновения моих тогда коллег, которые оргиастически встречали счастье соприкоснуться с вечностью. Ну конечно же, в периферийный и ничтожный университетик нагрянул никак не меньше, чем Эйнштейн от гуманитарных наук. Точнее, Эпштейн от гуманитарных наук.

Да, нашего героя зовут Михаил Наумович Эпштейн. Прошу любить и жаловать. Человек, доживший в своё время до пятого десятка лет, но ничем особо не отметившийся и вдруг попавший в ту самую взбаламученную воду, коей и был вынесен на поверхность. Урождённый москвич, в 22 года закончивший филфак МГУ и в 28 лет (в 1978 году) принятый в Союз писателей СССР. За что же юный гений оказался одарён такой милостью? У него были прорывные поэзы или эпосы? Да нет, он печатал статьи по «вопросам литературы и теории» в советских толстых журналах и номенклатурных гуманитарных текстах. Может быть, конечно, к 28 годам за это можно было стать членом СовПиса без влияния литературоведов в штатском, конечно, однако он сам об этом скромно умалчивает. Похвальная умеренность и аккуратность. Как и у более или менее всей прослойки интеллигенции, которая, когда она имеет дело с устойчивой и крепкой общественной системой, изображает из себя овечек, но моментально превращается в зверя рыкающего, как только дисциплинирующая рука ослабевает.

К 39 годам, как мы узнаём, он скромно «подготовил к защите кандидатскую диссертацию» (формула, которая в научных кругах не означает вообще ничего), однако же налетевший вихрь подхватил его и… Нет, он оказался не в Канзасе. Но не так уж далеко от него. Джорджия, знаете ли. Славный град Атланта. Университет Эмори — частный вуз с неплохими денежками, но с совершенно нулевой международной научной репутацией. Коему, отметим сразу же, он верен и спустя тридцать лет. Целомудренное однолюбство. Или академическая бесплодность?

И — вы не поверите! — сразу, с 40 лет, профессор этого университета. Интересно, правда? Я знаю нескольких людей, защитивших докторские на постсоветском пространстве, а также ряд людей, защитивших PhD (аналог кандидатской) на Западе, но так и не получивших должность профессора в западном университете. А тут — экий прыткий молодой человек. Явно нетипичная сволочь, не поспоришь.

Вот тут-то ему, собственно, «карта и попёрла», как в известном анекдоте. Стипендиатства, стипендиатства, стипендиатства (если кто-то не знает, это халявные деньги от определённых структур, взамен которых платная академическая гейша предоставляет клиенту усладу для его взора и слуха в виде своих текстов. Ну, это если повезёт, то только текстов), премии, проекты, статьи, книги. И всё это начиная с 90-х годов. До того — чистейшая засуха и пустыня. Я же говорю, мутная вода 90-х не только породила еженедельные катафалки и ежедневные шприцы во дворе моего детства, но и много плюшек для некоторых.

Вложения кураторов оказались плодотворными. Сейчас ему приписывается 39 книг и под тысячу статей и эссе на самые разные, иногда максимально заумно звучащие темы. Как говорят на территории Украины в таких случаях, «писуча людина». Не то чтобы интеллектуально заразителен сей мыслитель был — нет, даже всезнающая «Вики» не может указать, какие всё-таки концепции и идеи ему принадлежат. Но зачем, если современный мир измеряется публикациями и упоминаниями, ссылками и премиями? А с этим у нашего фигуранта всё тип-топ, чего уж тут скрывать.

«Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю!
Вы, верно, и в журналы помещаете?»

Настолько тип-топ, что анализ его творчества (не буду ставить кавычки до детального ознакомления, пожалуй) востребует явно неформатных для «Альтернативы» объёма и тезауруса. Поэтому я остановлюсь всего лишь на одном совсем свежем его тексте.

Итак, «филолог, философ, культуролог, эссеист, профессор университета Эмори (Атланта, США)» предложил нашему вниманию свою очередную глубокую концептуализацию с алармистским кличем (или кликушествующим алармизмом?) «Орда ордынствует!» Которую он разместил сразу в двух местах: на «Эхе Москвы» и у себя в ЖЖ.

Разум культурологически-философский кипит возмущённо от «военного ультиматума, выставленного Западу». Не ново, скажете вы? Да, не ново. После лаконичной эскапады МИД РФ  у многих пропал аппетит. Прямо так ненавидят каждую букву российского заявления, что кушать не могут. Но тут-то мы должны получить, в конце концов, глубинное разъяснение, в чём же дело и каковы экзистенциальные фундаментальные основы такой бури в либеральном стакане российской интеллигенции и креаклов.

Мы тут же разочаровываемся. Шесть абзацев, которые и до трёх тысяч знаков не дотянули бы. Во времена оно за такую халтуру что по объёму, что по качеству с любой среднепаршивой конференции в Минусинске или Бобруйске завернули бы. Но до качества мы ещё не добрались, впрочем.

А что мы видим по качеству?

Михаил Наумович сразу берёт быка за рога и расставляет все точки над i. Видимо, о точках над Ё он уже и вспомнить-то не может, остались только i. «Военный ультиматум, выставленный Западу, вызывает вопросы о причинах и целях», ― интеллигентно размышляет он. Кантовский вопрос о необходимости осмыслить собственные пределы мышления, до того как собственно приступить к мышлению, ему то ли неизвестен, то ли противен. В самом деле, зачем же ставить сложные вопросы: ультиматум ли это? военный ли он (это же доказывать нужно, что заявление МИД РФ имеет непосредственное отношение к военной сфере)? Всё же понятно в природе данного акта МИД РФ, можно уже осмыслить причины и цели.

Как только вы, уважаемый читатель, соглашаетесь с тем, что да, вопросы возникают, всё, вы на поле Михаила Наумовича и вы в его тонко чувствующих и умелых руках, которыми он вполне окончательно отпрепарирует ваш мозг и скормит вам же. Как это принято в цивилизованном кинематографе.

«От запада к востоку / Стон обвинения несется к небу!»

И, как это принято вообще в цивилизованном мире, Михаил Наумович старательно чёрными мазками вырисовывает картину. С элегантностью скромного мастера он отказывается от прорисовки деталей, от перспективы, от всего — зачем? «Короткий взгляд, мазок, ещё мазок — и подпись краткая: Ван Гог».

Кони привередливые дискурса Михаила Наумовича несутся неудержимо. «Зачем обострять противостояние? — вопрошает он. — Зачем вторгаться на Украину, что с ней делать? Какая от всего этого выгода людям, уже имеющим все, чего можно пожелать, включая территорию и ресурсы самой большой страны на свете?» Как это ни банально, но перед нами всё тот же приём под названием «принятие в качестве самоочевидного». Предъявляет ли автор доказательства «вторжений на Украину» (кстати, что это за политическая недальновидность знатного филолога с предлогом «на»? Неужели он всё ещё не на «Миротворце» после этого? Ай-яй-яй…)?

Нет, конечно же. «Проблематизирует» ли он, кто именно обостряет противостояние? А зачем, ведь это очевидно. Ведь это именно Россия агрессивно расположилась возле натовских баз, не правда ли? Ведь это именно Россия раздавала печеньки на майдане руками Рябкова или Захаровой; это Дмитрий Медведев сидел в кресле верховного божества Украины, а не тогда ещё вице-президент США Джо Байден; это Россия — и совершенно неважно, непосредственно или опосредованно через своих вассалов и зомби — угрожает подрывом АЭС, новыми поставками оружия, разворачиванием баз, наёмниками и инструкторами. Кто же ещё?

А если задуматься всерьёз, действительно, зачем обострять противостояние? Ведь у них всё есть, в самом деле. У них ведь вторая (а по их собственному мнению, и первая) экономика мира; у них два континента полностью или частично в руках; у них под восемь сотен военных баз; у них подавляющее большинство пунктов в ими же составляемых списках «Форбс», рейтингов университетов, ФорчунГлобал. Зачем же обострять, Михаил Наумович?

Но не даёт ответа Михаил Наумович. Он поворачивается к нам другой своей гранью — гранью великого историка. Он выявляет, что, оказывается, в 1480 году московское княжество, «входившее в состав Золотой Орды, отказалось платить дань» и тем самым «совершило государственный переворот, причем мирно — стоянием на “майдане”, на реке Угре». Не будем разбирать дальнейшую терминологическую ахинею (оказывается, история «Московской Руси» как нового государства именно с этого и начиналась. Бедный Карамзин. Ничуть не менее бедный, чем его героиня). Остановимся на этом.

Оказывается, войска Ахмата были остановлены «мирным майданом» стояния креативного класса времён Ивана Третьего! Воистину, о сколько нам открытий чудных готовит общение с грандом современной гуманитаристики! Кто бы ему объяснил, что, несмотря на мирное название, там были места и отбитым попыткам форсирования близ Опакова, и героизму Ивана Молодого, и даже артиллерийской работе по подавлению ордынских атак. Зачем, если аналогия требует? Ради красного словца не пожалеет и историю, а вот это уже размах помасштабней, чем собственного отца, не правда ли?

А ведь сущность этой манипуляции проста, как мычанье. Если Россия как государство отделилось в результате «майдана», то что она может иметь против украинского «майдана»? И неважна историческая конкретика; неважны последствия (Россия после Угры строилась, Укра после майдана только разрушается); неважны судьбы тысяч и миллионов людей. Важно, что филолог и культуролог так видит.

И это мы ещё не углублялись в вопросы глубины юридических познаний уважаемого Михаила Наумовича. Ведь в самом деле, какая разница: «входило в состав» или «платило дань», «московское княжество» или «Великое княжество Московское», «отказалось платить дань перед стоянием» или «прекратило платить за девять лет до этого» (по данным А. Горского).

«И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил.
У меня легкость необыкновенная в мыслях»

Ведь макроскопическому и широкоформатному взгляду Михаила Наумовича все эти детали лишь мешают. Если детали не вписываются в концепцию, тем хуже для деталей, долой детали!

И в этом, заметим, вся идеологичность постсоветской интеллигенции. Можно игнорировать законность запроса Ж. Токаевым помощи от ОДКБ, если очень хочется объявить Россию агрессором и можно игнорировать многодесятилетнее присутствие американских войск на Ближнем Востоке, если очень хочется считать Дом-и-Холм пресветлым Валинором. Можно «замечать» откровенно мелкие и маргинальные движения российских нацистов (и такие есть, к чему лицемерить!) и при этом вплотную не видеть всё более мейнстримных украинских нацистов. Можно писать обширные мемуары про «антисемитизм в Советском Союзе» и скроллить мимо новостей о разрушенных еврейских кладбищах и вандализированных синагогах в современном мире. Можно ежегодно по расписанию и по отмашке демонстративно скорбеть по «жертвам голодомора» и ежедневно, каждосекундно не замечать многосоттысячные жертвы либеральных реформ последней четверти века и миллионные жертвы помоечной руины последнего десятилетия. Ничем либеральнейший Михаил Наумович из мировой метрополии здесь не отличается от нациствующих молодчиков с постсоветской периферии.

Михаил Наумович летит дальше на крыльях любви к знанию. Он исследует «стратегию противостояния России Западу», заявляя, что она «оставалась в основном неизменной, хотя получала различные мотивации», и перечисляя эти мотивации: идеологическая в ХХ веке и религиозная в XVI–XIX веках. Ну в самом деле, Екатерина Великая, Александр Первый и Николай Первый иной причины противостояния европейским интриганам, кроме как православие, и не знали. А уж фразу предположительно Александра Третьего о том, что у России есть только два союзника — обряд и вероучение — не знает только ленивый, ведь правда?

Такое потрясающее историческое обобщение вызвало бы удивление, но для любого, кто замечает единственную на весь текст ссылку (на, конечно же, Бориса Акунина и его «Историю Российского государства»), исчезает удивление и возникает лишь преклонение. Преклонение перед человеком, который, несмотря на такую диету для разума, продолжает не только существовать, но ещё и тексты создавать. Это ж какую силу воли надо иметь, какую, не побоюсь этого слова, конституцию, чтобы, питаясь подобным, не умереть от эпистемологической анемии!

И какая же сила воли в этом смысле у всей подобной либеральной интеллигенции, которая десятилетиями и веками живёт в ядовитом для неё окружении, но, даже уехав в свои атланты, продолжает переживать за судьбы этого окружения! Ведь ровно то же самое мы наблюдаем в поведении уехавших в Израиль и ФРГ, Америку и Европу: ненавидят, но тянутся, тянутся, но ненавидят. Визжат, что столетиями «этастрана» не соответствует их ожиданиям, но ожидают, что именно вот сейчас начнёт. Даже не ставя вопроса о том, а достойны ли их ожидания, чтобы им соответствовать.

Однако движемся дальше. Сейчас, как нас успокаивает Михаил Наумович, «обе мотивации отпали». Российский капитализм («более хищный, коррупционный») ему кажется равным западному капитализму, а идеология недействительна. Может быть, конечно, коррупционность российского капитализма из Атланты виднее, однако же и тут мы поставим вопрос о корректности использования великим гуманитарием слов, понятий и категорий.

Однако далее он продолжает демонстрировать блеск логики, указывая, что «утратило смысл религиозное противостояние, поскольку первая и главная мишень, Украина — столь же православное государство, как и Россия». Оказывается, «православное государство» в качестве противостоящей стороны — это достаточный аргумент, что религиозный фактор незначим.

Здесь возникает сразу несколько вопросов.

Во-первых, что такое «православное государство», Михаил Наумович? В каком юридическом документе вы почерпнули сию химеру? Православным может быть максимум общество, и то в мире постсекулярности это крайне проблематично установить как факт. Но не государство.

После такой концептуальной ошибки и рассуждать не о чем, но мы продолжим. Во-вторых, если Украина — это православное государство и религиозный фактор незначим, то что за религиозная война развёрнута на территории Украины вот уже не первый год, в том числе с задействованием ресурсов столь милого либеральному сердцу католического и протестантского Запада? Неужели гражданам Украины всего лишь снится прозелитическая деятельность католиков, «грехокатоликов» (как их называют на Украине) и протестантских сект? Неужели не происходят десятки «отжимов» храмов по всей территории Украины? Где же это самое православие, когда оно так нужно и так значимо?

«Вы сотни лет глядели на Восток / Копя и плавя наши перлы»

Но Михаилу Наумовичу «надо!», как говаривал Василий Алибабаевич. Надо. Потому что иначе «провисает» его главный вывод. Вывод, что Россия — это вечный и экзистенциальный враг всего мира, всего человечества, всей цивилизации, ибо она «возвращается в состояние своего материнского государства — Орды». Что экспансия для России — это «древнейший инстинкт без всякого камуфляжа». Вот тут-то Михаил Наумович пафосно цитирует Бориса Акунина, с которым, по его мнению, «трудно не согласиться».

«Нельзя ли пожалеть о ком-нибудь другом?»

В смысле, а нельзя ли не согласиться с чем-нибудь более очевидно разумным?

Например, с тем, что «экспансия» и «древнейший инстинкт» — это нормальное свойство всех общественных систем, которые нуждаются в увеличении своей массы и своего внутреннего разнообразия?

Например, с тем, что миролюбивый Запад почему-то при этом демонстрирует тот же древнейший инстинкт куда более злобно и яростно. Аборигены Австралии и индейцы Северной Америки могли бы засвидетельствовать. Ничего под стопами в городе Атланта не жжёт, Михаил Наумович? Эти жертвы «древнейшего инстинкта» не взывают к вашей напряжённой и воспалённой совести?

Например, с тем, что либеральная интеллигенция почему-то подозрительно настойчиво продавливает и дятлообразно продалбывает один и тот же набор мыслей: Россия — ад, Россия — враг цивилизации, а вот мы — немногие носители кода цивилизации в этом тоталитарном (архаичном, хтоническом, варварском, отсталом, диком — нужное подчеркнуть) аду. Россия — биологически грязная биомасса без различий и индивидуальных признаков (ну как тут не вспомнить пропагандистские плакаты прошлых эпох?), а вот мы — немногие различимые светильники разума и светлые лица.

Много о чём можно задуматься. Но зачем, если биологическими терминами можно всё объяснить. А заодно и низвести ненавидимый объект до состояния презираемого дикого тела, дикаря, которого нужно цивилизовать и обуздать. Вот зачем все эти физиологичности нужны Михаилу Наумовичу. Чтобы пусть и неявно, но всё-таки противопоставить биологическую грязную инстинктивную жрущую Россию и цивилизованную социализированную чистую и культурную западность. В том числе и свою западность.

Вот не хотел я к этому обращаться, но ведь само напрашивается: «Вся человеческая культура и цивилизация на нашей земле неразрывно связаны с существованием арийца. Если бы арийцы постепенно вымерли или сразу погибли, то это означало бы, что весь земной шар был бы вновь обречен на полное бескультурье». Извините, дорогой читатель, после этой очевидной рифмы «морозы — розы» мы возвращаемся. И заканчиваем.

Я пришёл дать вам волю?

Не стоят детального разбора остальные демонстрации глубины мысли Михаила Наумовича.

Ни данные им без малейшей ссылки некие конкретные данные на исторические факты (кстати, Михаил Наумович, лонгбоу бил метров на 230, а не 300, а чингисхановские лучники — максимум на 320 метров, а не 500, так что разница не так уж драматична).

Ни псевдофилологические упражнения в бессмысленном круге повторений одного и того же корня (корень «хан» и его производные ни о чём сами по себе не говорят, да будет известно великому филологу! Ещё структурализм начала ХХ века показал нам, что связь между означающим и означаемым совершенно произвольна).

Ни о безразличии «орде любой религии и идеологии» — в самом деле, откуда великому филологу знать о закономерностях построения больших общественных систем и о том, что без системы идей (стало быть, идеологии), а в архаичные времена и системы священного (то есть религии) никакие большие общества просто невозможны (о чём мы уже писали).

Стоит запомнить лишь одно: Михаил Наумович и такие, как он, всегда будут говорить, что они пришли дать волю. Волю от орды, волю от «совка», волю от «бобка»: одна из его книг, собственно, именно о том, что «народ не тот-с» и что «русский народ надо пороть-с» Это неудивительно: в конце концов, лакейский фрак выглядит ничуть не хуже, чем чёрный костюм от Hugo Boss.

Важнее другое.

Сама его риторика очень показательна.

Это риторика расчеловечивания.

Это риторика отказа другому в ценности, в праве на существование, в праве на равенство.

В самом деле, какое может быть равенство у инстинктивно жрущего тела со мной, образованным и тонко чувствующим?

В самом деле, какое может быть право на отстаивание своей самости, своей истории, своего существования у грязного и мерзкого животного? Оно способно только обострять, оно не может поставить вопрос перед «цивилизованными».

Вот такие-то атланты не только из Атланты в конце концов проходят полный путь расцивилизовывания, оставаясь внешне притязательно интеллигентными и внутренне — густопсово бесчеловечными.

Вот поэтому-то мы и уделили столько времени и внимания одному содержательно достаточно пустому, зато громко звучащему персонажу.

Вот поэтому-то персонаж сей очень хорошо помогает нам объяснить сущность пустоты под шевелюрой Варламова и сущность пустоты над подписями «именитых интеллигентов». Это не просто пустота. Это пустота ненависти, это пустота нежелания и неспособности видеть в другом человеке равного себе, это пустота медных глаз майора, который окидывает обречённых хмельным взглядом под мутным дождём.

И это нужно помнить. В современном мире слова — это не просто слова. Даже у филолога, культуролога или философа.

Андреас-Алекс Кальтенберг,
специально для alternatio.org