Альтернатива

Нынешний текст будет хаотичным и эмоциональным. Он будет нехитрым и очень простеньким. Он будет эскизным, поверхностным, каким угодно ещё. Но знаете, что самое важное для меня и миллионов таких, как я, и даже для миллионов, ненавидящих таких, как я, хотя вторые ещё этого и не понимают? Самое важное ― что этот текст будет. Что этот текст прямо сейчас мною пишется, а вами ― читается.

Самое важное ― жизнь вздрогнула и шагнула дальше. Восемь лет она была заморожена. Восемь проклятых, заиндевелых, замшевших потерянных лет.

Нет. Я не собираюсь идти по достаточно истоптанному пути тоски по возможностям 2014 года. Я прекрасно отдаю себе отчёт, что в 2014 году многого не было. Например, не по уму распиаренный А. Шарий на одном из своих ночных стримов выразил своё невероятно значимое и глубокое мнение, что сто шестьдесят ракет (на тот момент), которые, по данным Пентагона, были применены Россией, ― это очень много. Ему и в голову не пришло ни сопоставить это количество с количеством ракет, применённых по Ираку, например в 1991 году. Ни сравнить его с количеством поражённых военных объектов. А я вот проанонсирую: по данным самих украинских официалов, их в 1,5–2 раза меньше (на момент стрима). Непонятно? Лишь в полтора-два раза меньше. Неправдоподобная точность ударов. Невероятная эффективность. Запредельная результативность. Штафирка-Шарий, конечно, этого не понимает и не знает. Так вот, я хорошо понимаю, что вот этих самых запредельных ракет у России в 2014 году (как минимум в таком количестве и в такой боеготовности) ещё не было. Равно как не было хладнокровно брошенного М. Мишустиным: «Экономика России долго готовилась к санкциям и готова к ним». Равно как не было опыта Сирии, перехваченных сирийских трансконтинентальных коммуникаций ― и вот уже Катар виновато говорит Европе: извините, мы не потянем заместить российский газ в Европе.

Да много чего не было. И вменяемые люди понимают как причины, так и следствия, как закономерности, так и факты в мозаике этих закономерностей.

Но мало… Как мало осталось вменяемых людей. Вот об этом и будут записки сегодня. Записки из (ковидного отделения) сумасшедшего дома. Но и в то же время репортаж со снятой с шеи петлёй.

Бедные злые люди

Злость и ненависть. Агрессия и шизопатриотизм. Психоз и невроз. Злоба и вражда. Страх. Страх. Страх. Ужас. Бешенство. Свирепый фанатизм и фанатичная свирепость. Гнев. Вражда. Истеричные обвинения «проклятой русни» под каждой фотографией с результатами взрывов или попаданий снарядов. С псевдоинтеллигентскими оговорками вроде «даже если это ракеты или снаряды украинские ― виновата всё равно Россия». Потому что, вишь ли, «сбить пытались её ракету, самолёт или вертолёт», которых, вишь ли, «быть там не должно».

Нет, я не открыл словарь синонимов русского языка (кстати, давно хочу его себе купить). Я всего лишь перечисляю то, что я вижу в онлайне. Неважно где в онлайне ― в публичном пространстве отвратительного в своем пособничестве укрофашистам фейсбучике или в (относительно) закрытых пространствах мещански-ленивого вайбера.

И ― апатия. Как минимум в первые два-три дня. Дальше, конечно, началось куда более паническое, но сначала ― скучливая суетливость по поиску хлеба или воды. Усталость от всего происходящего. Деловитая вежливость бесед в супермаркетах. Чернушный юмор диалогов между кассирами и покупателями. Мимолётные улыбки внезапно встретившихся в уличной очереди к хлебному киоску шапочно знакомых людей: «Дурдом. ― Да уж, да ещё и маски никто не отменял». Привычное беспокойство по поводу звуков канонады.

А вот это мы всё увидим на улицах. Нет, конечно, не на улицах Киева, например (это вообще отдельная статья). Но на улице одного из типовых городов бывшего Юго-Востока бывшей Украины ― безусловно.

Этот диссонанс может разорвать мозг любого здравомыслящего человека.

Нет, конечно, помимо скучливой деловитости, есть и лёгкая паника. Помимо усталости от всего происходящего ― неосмысливаемый и рефлекторный «поиск виноватого». Но в целом ― «люди как люди. Квартирный вопрос только испортил их». В том смысле, что нормальные мещане, обыватели, с их страхами, с их непониманием происходящего (а поэтому и желанием вылить свою злость и страх хоть на кого-то). И вот они столкнулись с Историей. Сама История, сама Реальность наконец-то постучалась ― очень вежливо, надо признать, очень нежно и осторожно ― постучалась в их двери. И они знают, что нужно ответить на этот стук. Необходимо. Они обязаны. Это неизбежно, в конце концов. Так судьба стучится в дверь.

Но отвечать страшно. Потому что у многих есть что припомнить самим себе. Некоторые из них помнят свои лайки, шеры, репосты и комментарии под постиками знакомого или бывшего одноклассника из «зоны АТО» или из «волонтёров». А некоторые и сами «из зоны АТО» или из «волонтёров». Некоторые из них смутно припоминают участие в «сборах денег» или в развлекаловках бывших атошников, в информационном или реальном обслуживании «героев нации» или их приспешников.

Телевизер мне природу заменил

…Теряешь счёт времени. На часах лишь 15:36, а ощущение позднего вечера. Потому что целый день закрыты металлопластиковые ставни с той стороны окон и зашторено ― с этой. Потому что включен свет в доме. Потому что потерян счёт времени. Потому что ты не понимаешь, где грохот и удары ― снаружи или в доме, где ты смотришь фильм, чтобы отвлечься…

А по ту сторону экрана форменный ад. Причём от разных экранов. Экрана смартфона в телеграме, экрана фейсбука в планшете, экрана сводок данных в компьютере. И не успеваешь за всем следить.

Форменный ад ― потому что взрезанный скальпелем хирурга гной хлынул во все стороны. Во всех измерениях.

Хлынули мутные потоки «беженцев» и «эмигрантов» на поездах, автомобилях, да на чём угодно, лишь бы бежать. Те самые беженцы и эмигранты, которым в большинстве своём, конечно, бояться нечего, но среди которых немало и замаранных. А их за эти даже не восемь, а тридцать лет ― множество.

Хлынули мутные потоки ненависти в соцсетях и вайбер-/телеграм-чатиках. В мессенджерах и на форумах. И ошибаются те публицисты и «аналитики», которые уверены, что вот теперь-то все жители несчастной бывшей УССР ненавидят Россию и русских. Увеличение потока проявленности ещё вовсе не означает увеличение объёма в сущности. Это не ненависть увеличилась. Это хлынул под ударом ланцета гной, давным-давно накапливавшийся и наконец-то накопившийся. Гной, решивший, что ему можно всё.

Не надо себя обманывать: действительно, на территории нынешнего Дикого поля всегда были маргинальные группы, которые ненавидели Россию и русское.

Не надо обманываться: действительно, за последние тридцать лет этот маргинес был узаконен, распространён, популяризирован. И когда двадцать лет назад наглые юноши из провинциальных городков, приехавшие делать карьеру в Москву или Петербург, Казань или Краснодар, Киев или Одессу, Днепропетровск или Харьков, требовали, чтобы их уважали и говорили только «в Украину», это были первые ласточки. Первые звоночки политизации совершенно неполитических явлений вроде языка. Первые звоночки наполнения ненавистью совершенно нейтральных вещей вроде исторических способов называния и склонения. И когда десять лет назад стоял визг про «да позвольте им чтить тех героев, которых они хотят» ― уже не первые и далеко не ласточки. А соловьи. Я бы даже сказал, нахтигали.

Не надо обманываться: на этой территории очень много работы по дератизации, санитаризации, возвращению к нормальной жизни и к той самой реальности, о воскрешении которой мы писали недавно. Работы по оцивилизовыванию, окультуриванию, воспитанию людей. Приучиванию их снова к минимальным благам цивилизации в виде безопасности, ответственности, уважения к другому, добросовестности, антифашизма.

Хлынули мутные потоки страхов и опасений, мутные потоки мещанских забот и проблем, которые обрушились в пропасть реальности, разверзшуюся перед пластмассовым виртуальным миром.

И ведь это ещё не пропасть. Это так, лишь первая трещина. Не стоит торопиться, стоит следить постепенно, как реальность проявляется сквозь отвратительную и лицемерную ткань симулякров. Внезапное проявление реальности не было бы таким эффектным. Да и психопатов в таком случае стало бы в сотни и тысячи раз больше. Но реальность слишком велика, чтобы проявляться сразу. Поэтому она возвращается лунной походкой Чеширского Кота. То есть как лунная походка ― в обратном порядке и как Чеширский Кот ― начиная с улыбки. А появление всего ЧК (отличная аббревиатура, стоит согласиться) целиком и сразу ― это нереально. Большой корабль не может заложить поворот на 180 градусов разом ― он перевернётся. А реальность ― это слишком большой корабль.

Давление психопатов

…самое страшное в любом заключении ― это сокамерники. Ад ― это другие. А сокамерники в этом аду действительно стоят определения Сартра.

В лучшем случае коммуникации между людьми гаснут. Особенно на уровне, организованном на уровне групп, на уровне целых сообществ. Кружки для занятий детей, сообщества по вкусам, группы учёных в фейсбуках и телеграмах, вайбер-чаты мамаш и домовых территорий ― всё это в лучшем случае удивлённо и растерянно потухает.

Но это меньшинство. Подавляющее же большинство взорвалось.

Ещё вчера:

― совершенно аполитичные чатики фитнесс-клубов, спортивных клубов, объединений по интересам на районах, где политика и вообще любой «оффтоп» были ранее демонстративно запрещены;

― чопорные чатики интеллигенции и богемы, театральных деятелей и «учёных», учителей и преподавателей, инженеров и айтишников;

― вялотекущие и вяложивущие чатики бывших одноклассников, до этого активизировавшихся лишь для того, чтобы поздравлять друг друга с днем рождения;

― чатики флористов и кошатников, грибников и филателистов, букинистов и учителей-предметников ―

после остренького утра 24 февраля 2022 года взорвались.

Врата ада разверзлись.

Из них хлынули сначала миловидные и безобидные чертята.

Информация про бомбоубежища и благодарности за них, ссылки на карты и на новые приложения мессенджеров-работающих-без-интернета;

деловые и конкретные сообщения про изменение графиков работы и деловые пожелания друг другу;

безобидные с виду мини-репортажи о событиях прямо сейчас на улице;

советы сохранять спокойствие и беречь себя;

первые советы по созданиям «тревожных чемоданчиков» и где набрать воду;

первые фейки про будущее отсутствие света и воды (фейки потому, что как минимум в сообщённые сроки они так и не исчезли. Посмотрим, что будет дальше);

первые инструкции, что делать и куда обращаться, советы заклеить окна и рассказы-фотографии-видео об увиденных перемещениях техники, которые, впрочем, тут же удаляются под патриотический ор «удалите, это секретная информация» и «да, это наши, но не показывайте их»;

первые тревожные рассказы, где можно найти хорошие сухие удобные подвалы с большой территорией, доступом к туалету и спальными местами.

Всё это приправляется оптимистично-лицемерными рассказами о том, что «всё будет хорошо», демонстративной эмоциональностью и светской вежливостью, «перекличками» у кого как дела, кто где находится и какие решения на ближайшее время приняли, где отбили «атаки оккупантов» и где «разбомблены первые колонны».

Однако однажды открыв ворота, удержать стоящие за этим стройные ряды всё более масштабных и чудовищных порождений общественного сознания уже невозможно. И вот чертята взрослеют, толстеют и наливаются соком. Пролетают первые трагичные текстики и картинки на чёрном фоне, тревожные предупреждения про «не распространяйте видео и фотографии в вайбере, он контролируется россиянами», ненавистнические рассказы про снаряды и ракеты, которые были увидены лично авторами, истеричные крики про «ночные метки оккупантов на дорогах» и весёленько-оптимистичные заявки про обречённость Украины на победу потому, что у неё на гербе трёхзубая вилка (а ведь совсем недавно они сами обижались, когда их герб называли вилкой!), а у России ― «двухголовая курица», первые демонстративно трагичные упоминания про подвалы и про «диверсантов наверху» (конечно, ни один из них лично повествующим не был увиден).

Тут же начинаются первые раскрытия участников групп, которые «остроумно остроумят» про то, что «оккупанты должны бы побольше семян разного в карманы набрать, чтобы следующий урожай был хорошим», и первые СУГСования (поддержанные ещё лайками и ответными репликами). И конечно, угрожающее (как я и писал в одной из первых своих публикаций на «Альтернативе») «всэ будэ Украйина».

И вот уже симфония истерии, страха, ненависти, тревоги звучит на тутти фортиссимо. Сообщения про сирены и их типы перемежаются опросами, у кого как дела. Ложь про «удары по жилым массивам уже были два часа назад» ― с ещё сохранившимися остатками что-то анализировать и бравировать своими знаниями в военном деле. Контакты «Красного креста» ― с первыми некритично воспринятыми видео про «убитую русню», трупов которой «на самом деле больше!!!» (с кучей восклицательных знаков). И конечно, всё это приправляется безумно остроумными репостами. Вот эта инфантильная несерьёзность, это непонимание разворачивающейся трагедии ― одно из самых страшных, с чем я столкнулся за это время.

Спёртый воздух такого чата становится всё более невыносим. Поток хипстерских мемчиков про весёлое переживание войны перемежается с истеричными историями о том, как (конечно же, русскими нелюдями, кто же ещё!) запускаются в интернет номера ложных «скорых помощей», при звонках по которым выпытывается информация о звонившем. На читателя обрушивается поток ненависти, ведь люди звонят в беде (что правда), а враг подло этим пользуется. Задуматься о цели подобных возможных действий, о смысле расходования ресурсов на них все такие умные собравшиеся и близко не способны. Лексика становится всё более ненавистнической: «русские оккупанты», «мрази кровожадные», «а говорили, мирных не будут трогать», «убивать русню», «каждой руссише мамеле по грузу двести» и так далее.

Потому что ненависть нуждается в подпитке.

Тревога ― в постоянном капслоке в сообщениях.

Патриотизм ― в крови патриотов, которая должна быть или пролита в бессмысленной резне, или сдана в центры приёма крови.

Страх ― в требованиях «выключить геолокацию», а потом и в разоблачении этих требований. Вот такая бесконечная и самоподдерживающаяся конвейерная лента производства страха.

Капля за каплей, прямо как в древней китайской казни, ненависть бьёт по темечку любого, кто находится в этом чате и всерьёз воспринимает его содержание. И душа, мышление, разум погибают. Буквально на глазах умирает человечность, умирает умеренность, умирает способность сомневаться, умирает умение мыслить.

Вишенкой на этом исполинском торте являются «рассказы бывалых людей», в которых между зёрнами правды намешан соус грязной клеветы (про рашистов, которые обстреливали Донецк и только благодаря советам они выжили) и волокна обволакивающей лояльности (в виде «помогайте армии», «продолжайте чистить пулемёт», «акт агрессии совершенно не прикрыт», «это тупо объявление войны», «весь мир здесь с нами», «выстоим», «расчёт у пуйла на грузинский сценарий»), волны аматорских мини-репортажей, где что происходит, и крики «видавших виды» о том, что «нельзя туда ходить», «не стоит фотографировать», про «новые аферы» и про «погромщиков».

Всё это варево выливается на головы совершенно неподготовленных людей, которые не способны отделять истину от лжи. Да какая тут пропаганда могла бы сработать? Каким медиа, лидерам общественного мнения, способам донесения люди поверили бы, если важные для них люди, издавна знакомые с ними, ближайшие друзья и товарищи взаимно умножают такой мутный вал вдохновения?

И ведь поверьте, я описал примерно 10 процентов того, что я собрал и обобщил лишь в 12–14 типичных вайбер- и телеграм-чатах сокамерников.

Психоз под эгидой умершего официоза

Но ещё хуже и страшнее ― это дымящиеся развалины формальных коллективов. Которые в подавляющем большинстве существуют теперь только в виде снова-таки интернет-дискуссий, чатов, форумов, разговоров.

Хуже потому, что их формальность и укоренённость в официозе приводит просто-таки к буре и шторму лоялистского оргазма, нацистского экстаза, псевдопатриотического восторга.

Перепосты из официальных источников ― просто безумным и неостановимым потоком. Как будто у читающих нету других источников этой информации, кроме как данный чат или форум. Такая лизоблюдская, холуйская верноподданность интеллигентных и образованных, ещё вчера цивилизованных (а иногда и утончённых) и вроде бы как критично мыслящих людей поражает не меньше снарядов и бомб за окном. Критиковать государство из моды вышло ныне. Вообразить же себе свободное (и, что главное, без расправ со стороны «активистов», «неравнодушных граждан» и прочее) функционирование киевского аналога «Эха Москвы», «Дождя» и прочих десятков медиа вообще невозможно. Это уж не говоря о стремительном коричневении на территории Украины даже тех из медиа и публичных деятелей, которые вроде бы последние несколько лет выставляли себя критиками и оппонентами.

Но вернёмся к самым обычным людям. Нагнетание истерических настроений под флёром «свидетельств очевидцев», «дядя троюродного внучатого племянника сообщил», противостоять которым просто невозможно из-за тех самых этических истерик, о которых мы уже в одном из предыдущих наших текстов писали.

Рассказы про «масштабные ИПСО российских оккупантов», в которых любая потенциальная информация о капитуляции заранее объявляются ложью. И это, заметим, те же самые люди, которые ратуют вроде бы как за прекращение войны. Ну конечно, ведь капитуляция ― это не прекращение войны. Прекращение войны ― это только «убить всех даунбасян» и «отправить груз двести в Россию».

Параноидальное нагнетание про «тут нет продуктов, там нет продуктов, те магазины сегодня работали, эти ― нет». Которые, конечно, в общественной атмосфере, как старые валенки дворника Тихона, тоже воздух не озонируют.

В таких условиях некогда ― да и уже нечем, потому что минимальные ростки критичного мышления выжигаются вьетнамским напалмом! ― задумываться о стоящих под домами горожан украинских орудиях и танках.

В таких условиях некогда ― да и уже нечем, потому что даже минимальное сомнения моментально замазывается грязью обвинений и криков! ― сравнивать жизнь в «оккупированных» Бердянске, Купянске, Мелитополе со «свободными» и «проукраинскими» Васильевкой, Киевом, Харьковом, Сумами.

В таких условиях некогда ― да и нечем, потому что уже звучат истеричные требования исключать из этих бесед «латентных сепаратистов» хотя бы за то, что те «скрывают свою пророссийско-фашистскую позицию за интересом к русской культуре» (не однажды и не в одном обсуждении встреченный мною аргумент) ― ставить вопросы о генезисе, о корнях и истоках, о разных интересах России и Запада, о марионеточности Украины.

Впрочем, антиномии мещанского разума под минами ― это отдельная тема, и если я останусь жив, то обязательно по ним ещё пройдусь.

Гномы в хлеву

По сети относительно недавно прошёл фрагмент текста из «Последней битвы» Клайва С. Льюиса, протестантского религиозного популяризатора и писателя. Кто хочет, может сам найти, он слишком велик, чтобы его приводить. Ключевые слова: «гномы», «хлев».

Вот такими-то гномами в хлеву сейчас и является немалая часть мещан бывшей Украины.

Тех самых людей, которые, только увидев видео с самой большой площади Европы или из киевского двора, сразу же пафосно визжат «а обещали не бомбить мирных».

Тех самых людей, которые, только услышав звук пролёта самолёта, впадают в истерику и требуют их вывезти или эвакуировать куда угодно. Хотя до ближайшего военного объекта (который теоретически может быть целью) несколько километров.

Тех самых людей, которые считают миномётчиков на своих крышах ― «защитниками», а ювелирно и ценой собственной жизни работающих над их спасением парней, расплачивающихся своими жизнями за мещанское равнодушие украинцев последних восьми лет.

Тех самых людей, с шеи которых прямо сейчас, в режиме онлайн и в режиме реалтайм, снимается петля. Петля законопроектов о запрете на даже минимальное одобрение или не-ненависть к России. Петля фашизации их детей. Петля колониального порабощения западными хищниками. Петля уберменшей, которым разрешено всё под прикрытием риторики патриотизма.

И эти самые люди пока что этого не понимают. Как не понимали прошитые гитлерюгендовцы. Как не понимали немецкие домохозяйки, резавшие горло своим детям, лишь бы «они не достались русским».

Но хлев будет уничтожен. Гномы окажутся в ярком свету. Пещера украинского пещерного нацизма рухнет. У них будет ещё один шанс стать людьми. Заслуженно или нет ― им самим уже потом предстоит показать.

Андреас-Алекс Кальтенберг,
специально для alternatio.org