Альтернатива

Зеркало мира есть у меня.

Хочешь взглянуть? Так не бойся огня.

К. Никольский

В ожидании ответа на зависший подобно компьютерной ошибке вопрос о состоянии нынешнего мира, неожиданно наткнулся на слова из предисловия к книге «Два Людвига» авторства Блаженного Иоанна – современного представителя Катарской церкви: «Мир стоит на грани экологической и межпланетной катастрофы из-за фатальной накопленности сил зла по вине источника мирового зла – Иеговы-Элогима. Ураганы, бедствия, цунами, оползни, сели, авиакатастрофы, штормы… Но зло не всесильно. Против него накоплена великая океаническая сила надмирного добра, идущая от солнечных цивилизаций Гипербореи и Атлантиды – от ДРУГОГО Божества, доброго и любящего!» 

Главное, что здесь бросается в глаза даже весьма далёкого от религиозных понятий человека – то, что источником мирового зла объявляется Иегова – высшее божественное понятие в иудейско-христианской традиции. С ортодоксально-церковной точки зрения, таким образом, видим ересь в крайней степени проявления. Впрочем, ничего удивительного – катарство и считалось таковой ещё в XIII веке, и было уничтожено огнем и мечом как наиболее злостная ересь – то, что в теологии означает «сознательный отказ принимать богооткровенную истину и следование ошибочному учению».

В то же время, согласно эзотерической традиции, Иегова означает не что иное как «Я есмь Тот, Кто есть», Элогим же означает множественный аспект Бога. Как это объясняется у Шмакова: «Понятие о единстве возможно лишь при совместном существовании понятия о множественности; как то, так и другое одинаково имеют реальное бытие лишь в мире феноменальной природы; в Мире Божественном они претворяются в априорные потенции, и притом первичные. Единство имеет своим высшим прообразом Бытие, множественность – Сознание; поэтому Дух есть Бытие и Сознание; это Сознание имеет две потенции: быть единым по природе, или же заключать в себе множественность; эти две потенции Сознания соответственно утверждают две потенции Бытия: Единого Однородного и Единого, как Синтез частностей…»

А вот что находим на этот счёт в главной каббалистической книге «Зогар»: «Имя, которое обозначает «Я есмь», нам показывает объединение всего того, что есть, состояние, в котором все пути мудрости еще сокрыты и соединены вместе без возможности разделить одни от других. Но тогда Он намечает линию разделения, когда хотят выделить Мать, несущую в своем Лоне все вещи и явить их к существованию, чтобы раскрыть Верховное Имя, то Бог говорит, говоря от Себя: Я Кто есть. Наконец, когда все уже облечено формой и вышло из Материнского Лона, когда каждая вещь имеет свое место, и когда хотят определить сразу Качествование и Бытие, Бог именуется Иегова или «Я есмь Тот, Кто есть». Таковы суть тайны Святого Имени, открытые Моисею, и знание которых не один человек не разделил с ним».

Таким образом, вышепреведённое «еретическое» утверждение заведомо неверно – Иегова-Элогим никак не может быть источником зла!

Однако, если оглянуться вокруг в нынешней реальности, то немудрено увидеть то же, что и процитированный «еретик», который далее говорит: «История перевернута на противоположное, вывернута наизнанку. Бог назван дьяволом, дьявол – Богом, черное – белым, белое – черным, ангелы – демонами, а демоны – ангелами. Все лучшее стерто, а все самое ничтожное и жалкое представлено как лучшее». – А если учесть, что главенствующая цивилизация, приведшая мир к такому состоянию, именно иудейско-христианская, то катарская «ересь» обретает однозначно истинное наполнение. В смысле не абсолютном, но относительном, в трактовке не эзотерической, но экзотерической, на уровне не единства, но множественности.

Итак, раз есть следствие – должна быть причина. Ведь именно под чутким руководством библейско-христианско-иудейской религиозной системы дело доведено до абсурда, до маразма, до крайней степени идиотизма. Но почему так произошло? Неужели что-то напутано в самом вероучении?

В поисках причины обратим внимание, прежде всего, на главную подмену, в результате которой церковь оказывается политической организацией. То, что по глубинному своему смыслу должно быть не от мира сего, оказывается вовлечённым в самую гущу, в эпицентр всех страстей, которые сопровождают борьбу за мирскую власть, за политическое влияние.

Возвращаясь к катарской ереси, напомним, что в основе своей она содержала манихейскую идею о вечном противоборстве двух начал – доброго и злого. И проявление злого усматривалось в деятельности Римской курии. Но ведь не на пустом месте возникло такое мнение – если обратиться к истории католической церкви, то можно лишь ужасаться тому, насколько декларируемые цели не совпадают с реальными средствами их достижения, насколько организация, провозглашающая себя высшим божественным учреждением, погрязла во всех каких только можно преступлениях и непотребствах.

И что интересно – в разные времена об этом написаны горы книг! То есть это общеизвестные факты! Вот, к примеру, «Священный вертеп» Лео Таксиля. В силу понятных причин к личности этого писателя, можно относиться пренебрежительно – и не воспринимать всерьёз его «забавные библии и евангелия», но что касается чисто исторического «Священного вертепа» – может ли кто его опровергнуть и сказать, что всего этого не было?

Думаю, что задача эта непосильная и опровергнуть это так же трудно, как и реплику кардинала Ришелье из замечательного фильма Пьера Акнина «Д’Артаньян и три мушкетера» (2005 г., производство Канада, Франция): «Вся политика – сплошная дьявольщина!» Обратим внимание на то, что кардинал Ришелье – духовное лицо, но в то же время и политик – премьер-министр Франции. Но такое совмещение характерно не только для данной исторической личности, а и для христианской церкви в целом, которая взяла на себя функции политической организации. В политике же, как известно, руководствуются вовсе не духовными законами, а политическими интересами. А это – согласно тем же христианским представлениям – сфера князя мира сего – и к чему ведёт эта дорога можно узнать как из «Легенды о великом инквизиторе» Достоевского, так и из самих окружающих нас реалий.

Из чего следует непосредственный вывод: правда в этом смысле оказывается на стороне катаров, и «ересь» на поверку оказывается наполненной светом истины, как, например, в следующем изречении Блаженного Иоанна: «84-я смешанная (так катары именуют нынешнюю цивилизацию. – О. К.) уходит. Ее кризисы, катастрофы и катаклизмы – из-за отсутствия стойких столпов. Выстроенная на болоте, она обречена провалиться в бездну и – о, что это? С небес сияют архетипические столпы бетховенской вести!» – Напомним, что в книге речь идёт о двух Людвигах – баварском короле и Бетховене. И дальше: «Христос нес весть архетипическую – и будет услышан всем человечеством. В четверокнижии (Новом Завете) истинно Христово только то, что восходит к превечным огненным архетипам. Прочее – привнесения и ложь». – Так что неважно как ты называешься и кем себя считаешь, важно, что ты из себя представляешь, чем ты наполнен.

Миф об англосаксах

А теперь поглядим, что творится в мире. Давеча беглый российский олигарх Борис Абрамович Березовский решил создать – внимание! крепче держитесь за поручни своих стульев! – христианскую революционную партию. И что интересно: не в Англии, где после вынужденной эмиграции он обосновался, а в России. Главной задачей новой партии Б. А. Б. видит сокрушение, как он выразился, «языческого режима Владимира Путина» с последующей «революционной сменой менталитета простых россиян в пользу ценностей любви и свободы». (http://lenta.ru/articles/2012/03/20/loveisallweneed/)

В этом известии обратим внимание на два момента: во-первых, на крайне дикое сочетание «Березовский и христианство», и, во-вторых, на то место, где это сочетание зародилось – то есть на Британское королевство, где ныне живёт в своё удовольствие этот гражданин. Живёт и в ус не дует – да ещё и ОТТУДА борется за демократию ЗДЕСЬ.

Почему это важно? Да потому что нельзя уразуметь смысл происходящего в мире, не уяснив природу главенствующих в нём сил. И если в течении мировой истории доминирующей является иудео-христианская традиция, то в западном «христианском» мире пальму первенства держат именно англосаксы, добившиеся исторического преобладания как над главной ветвью германцев, так и над романскими народами. И посему особое внимание – ко всему, что оттуда исходит. Березовский же, находясь (и вольготно себя чувствуя) в старой столице англосаксонского мира и активно оттуда действуя в российском направлении, являет собой фокус англосаксонской политики как таковой.

Весь идиотизм данной ситуации особенно очевиден в связи с вышедшей в 2000 году на английском языке книги «Крестный отец Кремля: Борис Березовский и разграбление России». В предисловии к ней её автор – американский журналист русского происхождения (сын «белых» эмигрантов, потомок декабриста Ивана Пущина) Пол Хлебников пишет: «Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну – одно из самых любопытных событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой истории прецедента. Когда Михаил Горбачев начал перестройку и когда Борис Ельцин стал первым демократическим президентом России, я ожидал, что Россию охватит тот же всплеск энергии, который испытал Китай во времена реформ Дэн Сяопина. Я ожидал экономического подъема, какой последовал за деколлективизацией сельского хозяйства, проведенной Петром Столыпиным почти век назад. Но вскоре я понял – все в России рушится. Правительство Ельцина отпустило цены, и вслед за гиперинфляцией в мгновение ока обеднело большинство населения страны. Появился свободный рынок, но экономика не стала работать эффективнее, наоборот, началось неумолимое сползание в пропасть. В результате приватизации обогатилась лишь небольшая группа «своих». Страну разграбили и развалили новые собственники».

Одним из таких собственников и был нынешний создатель «христианской партии», призванной нести в массы идеи любви и свободы. Именно он был одним из главных действующих лиц эпохи, когда правительство в купе с российскими бизнесменами работало не на процветание страны, а на ее развал. То есть правительство создавало все условия для обогащения бизнесменов и для обнищания государства. Березовский был и тем и другим – и одним из высших должностных лиц, и миллиардером-олигархом.

«В этой книге, – пишет Пол Хлебников, – рассказывается о коррупции настолько глубокой, что читателям будет трудно в это поверить. Тем не менее зачастую Березовский и другие российские бизнесмены даже и не пытались замаскировать свои грабительские действия. Генерал Александр Лебедь точно охарактеризовал их позицию: «Березовский – апофеоз мерзости на государственном уровне: этому представителю небольшой клики, оказавшейся у власти, мало просто воровать – ему надо, чтобы все видели, что он ворует совершенно безнаказанно»».

9 июля 2004 года Пол Хлебников был застрелен при выходе из офиса российского отделения «Forbes» в Москве. Как и следовало ожидать, «заказуха» так и осталась в естественном для себя подвешенном положении. В то же время факты, изложенные в книге Хлебникова, опровергнуты не были, а сама книга стала на Западе бестселлером. Иначе говоря, кто такой Березовский там прекрасно знают – но предпочитают на этом не «зацикливаться». Британская система именно в этом и состоит – из любой ситуации извлекать собственную выгоду, вовсе не задумываясь об истине.

Весьма символично, что эпиграфом к своей книге Пол Хлебников избрал стихи выдающегося англо-ирландского поэта ХХ века Уильяма Батлера Йейтса:

Все рушится, основы расшатались,

Мир захлестнули волны беззаконья:

Кровавый ширится прилив и топит

Стыдливости священные обряды.

У добрых сила правоты иссякла

А злые будто бы остервенились.

С одной стороны, Хлебников применял эти строки к обрушившейся России, но сам-то автор имел ввиду совершенно иной, гораздо более близкий для него предмет. В 90-е очень резко завалилась-обрушилась-рухнула Россия – и об этом, очевидном в силу своей резкости процессе пишет Хлебников. Йейтс же, несмотря на экспрессивность данных стихов, говорит скорее о внутреннем, чем внешнем. Ибо мир большей частью рушится невидимо и постепенно – все глобальные процессы свершаются путем незаметных перемещений. К сожалению, процессы эти, как правило, негативны.

Их суть хорошо видна на примере англосаксонского мифа. Внешние мощь и процветание – и внутреннее разложение. Причина: всяческие подмены, двойные стандарты, извращения, утрата ориентиров. В своём историческом развитии англосаксы всегда искали исключительно эгоистическую выгоду: ограбление колоний, уничтожение (геноцид) коренного населения, работорговля. Могут возразить: это присуще всем народам и всем временам. В общем и целом это действительно так. Но есть и существенные отличия.

Если сравнить англосаксонские завоевания с российскими, то невооружённым глазом видится следующее различие: война на уничтожение в Северной Америке, тотальное ограбление в Азии и Африке – у англосаксов; сохранение всех малых народов с их этническим своеобразием, не только не ограбление, а ещё и всяческое покровительство относительно присоединенных инородцев и иноверцев – у россиян.

Или же возьмём весьма показательный пример русско-турецкого противостояния в Причерноморье – на Балканах и Кавказе. Россия, конечно, также преследует собственные стратегические интересы. Но благодаря этому свободными от турецкого порабощения оказываются болгары, волохи, югославские народы, укрепляется независимость греков, что же до армян – так те вообще именно благодаря России оказываются спасёнными от полного физического уничтожения. А что же англосаксы? В купе с французами и австрийцами они то и дело откровенно предают греков, армян, болгар, отдавая их на съедение туркам. Ибо так того требовали их стратегические интересы.

В среде как внешних, так и внутренних «доброжелателей» Россию принято ругать и всячески критиковать. И то здесь не так, и это, и народ, склонный к варварству и рабству, и правители – деспоты, и всё историческое развитие шло наперекосяк. При этом в качестве подтверждения используются произведения новой русской литературы – в частности, гоголевские «Ревизор» и «Мертвые души». Глядите, мол, какое барство дикое, бюрократия какая и коррупция снизу доверху пронизывает русское чиновничество, всю государственную систему. И что тут возразишь, если это всегда было, есть и – наверняка – будет?

Да возразить-то и нечего, кроме того, что подобное положение дел свойственно не одной только России, а всем странам без исключения – и процветающим англосаксам в первую очередь. И что там Гоголь вместе со Щедриным против тотальной сатиры великого Свифта? И какая бюрократия, какое крючкотворство могут соперничать с тем, что описано у Диккенса?

«Я укротил этого дикого зверя – таинственную стенографию. Она дает мне приличный заработок. Своими успехами я снискал высокое уважение всех, имеющих отношение к сему искусству, и теперь состою в числе двенадцати стенографов, записывающих парламентские прения для утренней газеты. Вечер за вечером я записываю предсказания, никогда не сбывающиеся, исповедания веры, от которых всегда отрекаются, объяснения, преследующие одну лишь цель – ввести в заблуждение. Я барахтаюсь в словах. Британия, это злосчастное существо женского пола, всегда перед моими глазами, в виде домашней птицы, приготовленной для вертела: пронзенная канцелярскими перьями, связанная по рукам и ногам красной тесьмой. Я достаточно хорошо знаком с закулисной стороной политической жизни, чтобы знать ей настоящую цену». (Чарльз Диккенс, «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим») 

Описанная как в этом, так и во многих других произведениях великого прозаика, во всём своём блеске пред нами предстаёт та изощренная судебная система, благодаря которой чёрное можно назвать белым, а белое чёрным, оправдать злодеев и обвинить невинных. И всё это называется верховенством права.

А вот свидетельство ещё одного классика английской литературы – Гилберта Кита Честертона – касательно венца англосаксонской цивилизации: «Америка Мартина Чезлвита – самый настоящий сумасшедший дом, но мы сами идем туда прямой дорогой. Ведь уверенность и даже благополучие почти неотделимы от безумия. Безумец – тот, кто живет в небольшом мирке и считает его большим; тот, кто живет малой частью истины и считает ее Истиной в целом. Он не может представить себе ничего за пределами своей концепции, замысла или видения. И чем резче делится мир на англосаксонский и всех прочих – на нас, великих, и на всех остальных, – тем больше оснований у нас думать, что мы медленно и верно сходим с ума. Чем тверже и благополучнее наше положение, тем яснее, что живем мы в иллюзорном мире, ведь реальный мир совсем не благополучен. Чем яснее и четче для нас наше превосходство, тем больше оснований считать, что мы грезим наяву. Ведь реальный мир не ясен и не бесспорен, он полон глубоких сомнений и грубых неожиданностей». (Г. К. Честертон, «Чарльз Диккенс»)

Сегодня сумасшествие, идиотизм вступили в открытую и окончательную стадию. В результате всевозможных подмен и утраты ориентиров этот мир уничтожает себя сам. По сути, происходит самопожирание, свидетельства чему то и дело мелькают в лентах новостей.

В Великобритании запретят термины “муж” и “жена”:

«Власти Великобритании собираются заменить словосочетание “муж и жена” в официальных документах нейтральными терминами “супруги” и “партнеры”, сообщает газета Telegraph. Замена неполиткорректных слов нейтральными аналогами пройдет в рамках кампании по легализации однополых браков. <…> Также, по данным газеты, может быть запрещено использование словосочетания “мать и отец” в официальных документах». 

В школах Нью-Йорка запретили 50 неполиткорректных слов:

«Департамент образования штата Нью-Йорк принял запрет на некоторые слова, которые, по их мнению, могут ранить чувства маленьких детей. Как пишет La Repubblica, запрещены слова динозавр, дансинг, день рождения, бедность и другие». 

Данте Алигьери обвинили в гомофобии:

«Неправительственная консультативная организация по защите прав человека "Геруш92" /Gherush92/ уличила средневекового итальянского поэта, основателя итальянского языка Данте Алигьери в антисемитизме, гомофобии, расизме и антиисламистской пропаганде. Проанализировав классический текст "Божественной комедии", эксперты организации посоветовали изъять произведение из школьной программы». 

В Великобритании разрешили увольнять работников за ношение крестика:

«Христианам не стоит надевать крестик на работу, говорится в решении кабинета министров Великобритании, пишет The Telegraph». – По той причине, что это может оскорбить религиозные чувства нехристиан или атеистов! Но в то же время – «Христианство становится все более человечным» – читаем информационно-аналитическую статью киевского православного журналиста Дмитрия Скворцова:

«Казалось бы, что здесь особенного? Служители христианских конфессий США давно уже не считали гомосексуализм порождением зла. Так, в 2003 г. епископальная церковь (ЕЦ) – так в Америке называется англиканство – одобрила назначение епископом открытого гомосексуалиста Джина Робинсона. <…> Более 50 священников и «священниц» Церкви Англии в одночасье признались, что состоят в однополых союзах, зарегистрированных в соответствии с законом о гражданских партнерствах. <…> С 2008 г. благословлять однополые союзы стали и в ЕЦ. А лютеране США хотя и придерживались консервативных взглядов дольше своих европейских единоверцев, в августе следующего года проголосовали за отмену ограничения, запрещавшего представителям нетрадиционной ориентации, ведущим половую жизнь, принимать духовный сан. <…> В 2010 г. сразу семь американских геев и три лесбиянки приняли священнический сан. <…> Сходные процессы наблюдаются и в англиканстве. Особенно они усилились после того, как 64-летний священник из г. Девайзес (графство Уилтшир) объявил о помолвке со своим 25-летним бойфрендом из Нигерии, работающим моделью. <…> 15 октября 2007 г. католический архиепископ Сан-Франциско Джордж Нидерауэр причастил группу геев, которые в шутку переоделись монахинями. Не следует полагать, что его высокопреосвященство не распознал подвоха. Гомосексуалисты и трансвеститы, входящие в организацию «Сестры бесконечной терпимости», – давние прихожане церкви Всесвятейшего Искупителя, где и проходила месса». (http://2000.net.ua/2000/svoboda-slova/sotsium/77634)

Для того чтобы найти своё достойное место в вечно меняющемся мире, позволяющее работать на всеобщую гармонию, для начала нужно поставить правильный диагноз тому, что в этом мире происходит. А для этого необходимо смотреть в корень – видеть вещи в их сути – и называть их своими именами. И если это – идиотизм, лежащий в основе главенствующих тенденций – а к таковым относятся как выродившаяся (что греха таить?!) иудео-христианская традиция в её западном варианте, так и миф об англосаксонском процветании, – то именно этим словом и нужно его называть. Как то делали Свифт, Диккенс и Честертон.

Но это вовсе не требует негативистского подхода ко всему явлению западной культуры в целом. Та или иная национальная культура – это многогранный конгломерат, развёрнутый во времени и пространстве, и сочетающий в себе самые разные – вплоть до диаметрально противоположных – тенденции. Наряду с явлениями болезни всегда существуют явления здоровья и врачевания. Западная культура вообще, и англосаксонская в частности, содержит в себе огромное количество – целые пласты – гениальных и здоровых по своей сути явлений. Но это вовсе не противоречит мысли о «загнивающем Западе». Ибо, когда гниль возникает, это не значит, что гниение сразу становится тотальным. И сегодня на Западе есть здоровые явления – но, к сожалению, их всё меньше. Как, впрочем, и у нас…

Зеркало мира

В структуре современного мира культуру принято «подавать» перед спортом и погодой, в результате чего в общественном сознании она занимает положение некой слепой кишки – аппендикса, – и воспринимается в лучшем случае как нечто отвлечённое, не относящееся к непосредственной жизни, в худшем – как досуг, развлечение, дуракаваляние.

Но это опять-таки одна из тотальных подмен, ведущая к утрате ориентиров. Ибо главный смысл культуры, искусства, литературы состоит в отображении законов мироздания. Как в луже отображается солнце, так каждое отдельное произведение искусства – поскольку оно настоящее – содержит высший смысл, несёт в себе отблеск горнего мира. Ибо истинное искусство всегда символично и соответствует главному принципу герметизма: что наверху, то и внизу. Будучи отображением глобальных процессов, в свою очередь связанных с универсальными законами бытия, сохраняют непреходящее значение произведения, написанные много веков назад. Потому они и не подвластны времени, что содержат в себе вневременные универсалии и символы.

А что сегодня? Пишут все кому ни лень, пишут всё, что в голову взбредёт – и это называется литературой. Процесс этот набрал невиданных доселе оборотов, но при этом… утратил смысл. И в это бессмысленное действо вовлечены как производители текстов и печатной продукции, так и те, кто их обслуживает, занимаясь всевозможными как бы литературными обзорами, а иначе говоря – промоцией, то бишь продвижением товара.

В газете «2000» в такой роли выступает некто Юрий Володарский, пересказывающий в своей рубрике – как библиотекарь при обзоре новых поступлений – содержание кучи «бестселлеров» – мировых, российских, украинских. В подавляющем большинстве это весьма лояльные мини-рецензии, но иной раз можно наткнуться и на такое: «Новый роман Гаврылива привел меня в замешательство. Вроде бы в нем есть и поименованные персонажи, и более-менее конкретные жизненные обстоятельства, и даже какое-то сюжетное развитие. Вот только читать трилогию, объединенную названием «Чарівний світ», оказалось не просто трудно, а почти невыносимо. Эксперимент, поставленный ивано-франковским писателем над моим восприятием, я с треском провалил. <…> «Чарівний світ» напоминает старый анекдот про «Поле чудес», когда игрок угадал все буквы, но не смог прочитать слово. Разрозненные фрагменты романа упорно не желают складываться в единое целое, и меня не покидает уверенность, что виноват в этом не я, а они. Причем такое вот каверзное свойство гаврыливского текста относится как к общей фабуле книги, так и к ее результирующему смыслу».

Но кто же заставляет его это читать, а потом ещё и писать об этом? Кто знает «писателя» Гаврылива и кому нужны его писания? Не иначе что Володарскому и нужны – для того, чтобы занять в процессе своё место. В бесконечном и бессмысленном процессе писания, печатания и пересказывания. Это не иначе как переливание из пустого в порожнее: отыскав удобное место среди обслуживающего персонала писательско-печатного процесса, рецензент в своей заунывно-акынской песне пересказывает содержание тех или иных опусов.

Рассказывает о чём они, но не в состоянии даже задуматься – для чего? Для чего они написаны и для чего их нужно читать? Иными словами, каков смысл – и есть ли он вообще? – у всего этого процесса, в результате которого на-гора выдаётся масса печатной продукции? Неужели всё это – литература, и все эти люди – писатели? Неужели у этих людей есть какая-то информация, знания, опыт, ценные для других?

Увы, в 99,9 % случаев вместо крутого варева, лекарственной настойки на спирту, чему можно уподобить настоящую литературу, потенциальному читателю норовят скормить реденькую похлёбку, приправленную подчас таким количеством специй, что употреблять её тем более не стоит. У того же Володарского читаем: «Беседин не чурается натурализма. Более того, полагаю, что он намеренно шокирует читателя, изображая – спасибо хоть, что не слишком подробно – немало жестких сцен, порой на грани, а иногда и за гранью патологии. Ладно там групповой секс, избиение бейсбольными битами или размышления о грядущем убийстве, таким теперь не удивишь. То ли дело отрезание гениталий у трупов или клиторотомия у живой девушки, совершаемая по ее собственному заветному желанию. Мало того, когда нежный орган ампутирован, ей еще нужно его скушать, поскольку «зло должно обратиться в дерьмо»...» 

Делать глобальные выводы, исходя из писаний некого Беседина, конечно, не стоит. Но именно отмеченная здесь клиторотомия отсылает к признанному современному «венценосцу» в смежной с литературой кинематографической области – датскому режиссёру Ларсу фон Триеру. В недавнем (2009) его фильме «Антихрист» главный женский персонаж, измученный психическим расстройством и тотальным противостоянием с мужем, не находя выхода, в конце концов, ножницами отрезает себе клитор, усматривая в нём (вероятно, вместе с режиссёром) средоточие зла.

По словам самого Триера, в основу данного фильма положена «гностическая идея о том, что вселенную создал не благой бог, а злой демиург – дьявол». Идея, которой придерживались также и катары. Но в отличие от последних, в чьей концепции присутствовал и благой бог, Триер вполне обходится лишь «злым демиургом». И не один Триер, ибо фильм его (посвящённый, кстати, Андрею Тарковскому) получил массу кинематографических наград и, согласно датской газете «Politiken», определён как «очень серьёзное, очень личностное произведение искусства о таких вещах, как страдания, смерть, секс и бессмысленность всего сущего». Таким образом, выстраивается главный понятийный ряд, соответствующий тому состоянию, в котором пребывает нынешнее общество: «страдания, смерть, секс и бессмысленность всего сущего».

И это не что иное как состояние nigredo – первая стадия алхимического делания: «В Алхимии, на операционном уровне, «смерть», в общем, совпадает с черным цветом, в который окрашиваются составные части соединения или смеси в течение реакции. «Смерть» соответствует фазе «нигредо». «Смерть» означает редукцию веществ, их доведение до состояния первичной материи, конфузной массы (materia prima, massa confusa), значит до жидкого бесформенного состояния, что на космическом уровне соответствует изначальной ситуации, Хаосу. Следовательно, под смертью понимают регрессию, возвращение в аморфность и погружение в состояние Хаоса» (Мирча Элиаде, «Arcana artis»).

Таким образом, сквозь призму творчества одного из общепризнанных лидеров современного кинематографа, слова, относящиеся вроде бы к совершенно непонятному и тёмному искусству алхимии, неожиданно обретают вполне реальное содержание: нынешнее общество находится в стадии полного распада, хаоса, нигредо. И «вершинные» произведения нынешнего искусства красноречиво это подтверждают, в особенности последний фильм (2011) того же Триера – отмеченная всеми возможными кинонаградами «Меланхолия».

В части первой – «Свадьбе Жюстин» – демонстрируется сборище духовно пустых, психически ненормальных людей, перекочевавших сюда из наиболее заунывных картин Бергмана и Антониони. Вся их деятельность состоит в том, чтобы ходить друг за другом, говорить что-то бездумно-безумное, рефлективно смеяться, впадать в приступы истерии и хаотично совокупляться. Причиной же их неудовлетворённости является именно пустота, но вместе со своим создателем (режиссёром-демиургом) они об этом даже не подозревают. Ибо духовная сторона в стадии «нигредо» надёжно сокрыта для тех, кто является не субъектом, а объектом глобального алхимического процесса. Им ничего не остаётся как только тупо ждать конца света – именно об этом и повествует вторая часть «Меланхолии». Ну и, конечно, рефлектировать – что и является главным предметом исследования режиссёра и восторга кинокритиков – рефлексии, вызванные ожиданием конца света.

О том же состоянии свидетельствуют произведения ещё одного современного «мэтра» – Александра Сокурова. «Как возможно экранизировать гётевского «Фауста», обещающего спасение, искупление и торжество разума, одержимого познанием?» – вопрошает Сергей Терновский, автор одной из многочисленных хвалебных рецензий к последнему сокуровскому творению: «как возможно экранизировать его после Аушвица, Хиросимы и ГУЛАГа?.. Что может спеть хор блаженных младенцев, когда уже произнесены слова «Бог мертв»?..» – И отвечает: «Сокуров и Юрий Арабов, автор литературного сценария, поступают единственно возможным способом: они практически полностью переписывают гётевский текст, превращая фильм из потенциальной киноадаптации Гёте в зрелище маянья «фаустовского человека» как такового, нашедшего на пепелище Европы лишь ад – завершающую, последнюю «экранизацию» его гордыни».

Итого, «Фауст» Сокурова – есть не что иное как нисхождение в ад. Но это вовсе не какое-то параллельное пространство, населённое нераскаявшимися грешниками – вовсе нет, ад Сокурова – это наш обыденный земной мир, вот только люди в нём больше напоминают копошащихся насекомых. И что самое важное, согласно такой трактовке «Фауста», никакого другого мира в природе не существует. Только ад – и ничего больше.

В этой связи ещё раз обратимся к «Arcana artis»: «Необходимо подчеркнуть, – пишет Мирча Элиаде, – важное значение, которое придавали алхимики «ужасным» и «зловещим» переживаниям «сумрачности» духовной смерти – нисхождению в Ад. Об этом много пишется в различных текстах, которые могут отчасти нам помочь разобраться во вдохновленном Алхимией искусстве иконографии, где переживания такого типа выражаются сатурнианской символикой, меланхолией, созерцанием черепа и т. п. Образ Кроноса-Сатурна символизирует Великого разрушителя, означает Время, а вместе с ним и смерть (puterfactio) и новое рождение».

Однако в отличие от алхимиков «мэтры» современного кинематографа оказываются способными отобразить лишь смерть, но никак не новое рождение. Есть только один мир, который является адом, а какое новое рождение может быть в аду, то бишь в царстве смерти? Никакого, ибо здесь, по словам Бродского, конец перспективы.

Но причина тому – ограниченность вовсе не мира, а тех, чьё сознание не способно его вместить. Ибо в отображении своего времени они являются носителями не активного, а пассивного сознания – не субъектами, а объектами алхимического процесса. Наглядным примером здесь может стать сравнительный взгляд на Триера и Тарковского, в частности, на итоговые их фильмы – «Жертвоприношение» и «Меланхолия» (то, что Триер наверняка ещё что-нибудь снимет, роли не играет).

Итак, цель Триера – показать, как ведут себя люди в ожидании конца света – то есть изобразить смерть и хаос – без какого-либо намёка на новое рождение. «Жертвоприношение» Тарковского – стремление найти выход из замкнутого мира, то бишь перспективу, и это подразумевает построение вертикали, преодоление смерти и новое рождение.

Таким образом, Тарковский в отличие от своего ученика Триера несёт в себе активное начало. Чего никак не скажешь о ещё одном его ученике – Александре Сокурове, чьё творчество по сути своей – «Дни затмения», «Молох», «Телец» и, наконец, «Фауст» – посвящено изображению смерти. Как пишет Сергей Терновский: «Движущиеся навстречу друг другу гроб и телега со свиньями – два ключевых символа – едва могут протиснуться, поравнявшись в забитом людьми полутемном проходе. Это – манихейское копошение «черной, тупой материи», где у отца нет для сына «ни денег, ни смысла жизни», а сама «жизнь ничего не стоит, смерть же и того дешевле»».

Но главное всё же не в этом. Последний фильм Сокурова начинается с крупного плана посиневшего полового члена мертвеца, в теле которого – в тщетных поисках души! – копаются Фауст с Вагнером. У Мефистофеля (по фильму – Ростовщика) между ног вообще пустое место, зато сзади – рудиментарный короткий отросток. Посему главным символом является здесь мертвый фаллос – что означает отсутствие вертикали, эрекции как энергетической полноты, как способности к новой жизни.

Таким же безрадостным – лишенным истинного смысла – предстаёт пред нами и современный литературный процесс. Количественный фактор здесь резко преобладает над качественным, последний же из-за утраты истинных критериев и ориентиров вообще неопределим. И как результат – непонимание первооснов литературного искусства. Того, например, что много писателей быть не может в принципе, ибо литература сродни искусству королей – алхимическому «великому деланию». Того, что – в противовес словоблудию, словесному поносу и размазыванию соплей по стене – смыслом истинного литературного произведения является концентрат, тинктура, эликсир – получение философского камня. И, наконец, того, что вырваться из порочного круга можно лишь восстанавливая утраченные ориентиры, отделяя зерна от плевел и овец от козлищ.

Олег Качмарский,

специально для alternatio.org