Альтернатива

…В течение целых тридцати лет злобные и безжалостные компрачикосы учили украденного ребёнка только смеяться. Они резали ему рот, расширяя улыбку до бесчеловечно-пугающей. Они выбивали из него личность. Они приучали его любить своих мучителей. Компрачикосы, которые овладели техникой манкуртизации, что может быть более угрожающим?..

И вот эти тридцать лет заканчиваются.

Россия возвращается к самой себе ― теперь уже, есть надежда, окончательно и бесповоротно. Это страшно, потому что «Я ― Сам» ― это пугающая перспектива.

Да что там, сама по себе перспектива как таковая ― это уже жутко. Ведь перспектива заставляет поднять глаза от собственного пуза и задуматься. Задуматься о себе, своём будущем, своём направлении движения, короче, дать ответы на те самые сакральные и проклятые вопросы: кто мы, откуда мы, куда мы идём. Россия двадцать лет возвращается к самой себе и до сих пор ещё не вернулась окончательно, если судить по разнообразным овсянниковым и бильжам.

И ведь это в результате целых двадцати лет в целом правильного (хотя и не до конца) направления движения! Украина же, этот кошмарный голем Запада, создаваемый Западом как доппельгангер России, все тридцать лет двигалась, как и подобает доппельгангеру, в противоположном направлении.

Ведь доппельгангер, мнил себе Запад, является часто перед самой смертью своего «исходника». А вдруг, если создать этого доппельгангера, «исходник» по логике симпатической магии погибнет? Проблема только в том, что доппельгангер, как и зомби, нежизнеспособен в сколько-нибудь длительной перспективе и всё нужно успеть провернуть исторически быстро.

И если первые лет десять-двенадцать нежизнеспособность доппельгангера была далеко не очевидной даже многим исследователям и аналитикам, то это лишь потому, что многие процессы разворачивались либо скрытно, либо немассово. На уровне отдельных групп и людей реабилитировалась нацистская символика, происходило инфицирование русофобией, тщательно выстраивалась институциональная рамка внешне безобидных и травоядных организаций, групп, кружков, клубов, обществ.

И вот сейчас, тридцать лет спустя, мы видим плоды этой длительной работы компрачикосов по манкуртизации населения этого доппельгангера. Даже на освобождённых военным образом территориях возникает эффект, который многие в российском медийном и сетевом пространстве радостно подхватывают и умножают истерично-обвиняющим воплем: «Где же там наши, покажите их?» И этот вопль так быстро, так своевременно раздаётся, что поневоле задаёшься вопросом, «на чьи интересы работаете, ребята?»

Так есть ли там вообще «наши»? И если есть, то где они?

Когда молчание становится привычкой

Давайте сразу начну со спойлера. Или, если хотите, с ответа к этой задачке. Да, «наши» там есть.

…

А теперь, когда самые нетерпеливые, самые радикальные и самые возбуждённые ненавистью ушли из нашей беседы, можно продолжить уже серьёзно.

Любая общественная группа существует для нас постольку, поскольку о ней говорят. Поскольку ей самой дают возможность говорить о себе. Более того, для этого «говорить о себе» создаются целые инфраструктуры, воспитываются «порученцы» (иногда, как баба-яга, в своём коллективе, а иногда безмолвно принимаются извне), прикармливаются медиа. Годами создаются все эти системы и структуры, годами они вскармливаются и поддерживаются, годами оттачиваются и передаются по наследству.

Уже теплее и понятнее, не правда ли? Ведь тридцать лет распластанному, скованному, опоенному целым коктейлей из ядов большинству Украины не давали сказать ни слова. Тридцать лет слово предоставляли всевозможным остапамдроздовым и игоряммирошниченко, фахрудинамшарахмалам и мустафамнайемам. И даже когда создавали иллюзию предоставления трибуны альтернативной точке зрения, подбор был однозначен. Илья Пономарёв и Илья Новиков, Евгений Киселёв и Савик Шустер ― вот кто были «типичными русскими» (точнее, русскоязычными, вот уж отвратительный неологизм!), от имени которых на Украине благословлялась любая мерзость и запустение.

И для каждой социальной, этнической, религиозной группы подбирались именно такие лагерные капо. Точнее говоря, конечно, скорее члены юденратов двадцать первого века. Если уж вспомнили про юденраты, то достаточно глянуть на фигуру распиаренного украинскими медиа Иосифа Зисельса. Если сравнить произносимое им со страницей в соцсетях Эдуарда Долинского, то возникнет ощущение, что они либо живут в разных странах, либо на Украине есть две разных еврейских общины и с ними ведут себя диаметрально противоположно. Значат ли словеса Иосифа Зисельса, что на Украине нет антисемитизма и вообще никаких проблем у граждан еврейского происхождения? Или они значат кое-что другое?

И дело же не только в кадрах. Дело ещё и в структурах. Вот это ещё важнее. Пятьсот отборных ниндзя, не организованные в структуру, безусловно, проиграют столкновение с организованным батальоном самых обыкновенных профессионалов. Сопоставление, которое А. В. Суворов проводил для русского и турецкого солдата, вечно актуально.

Вот так даже маленькие, но очень шумные и поддерживаемые (зачастую извне) группы захватывают власть в огромных обществах. Организация и структура всегда бьёт количество, которое не перешло в новое качество. А оно не может перейти без определённых условий. И тридцать лет именно эти условия для немалого большинства населения Украины (специально не пишу «украинцев») выжигались каленым железом.

Вот так и рождается привычка к молчанию. Вот так и происходит производство согласия, как писал Ноам Хомски.

Украинский театр русских теней

И здесь очень много компонентов, каждый из которых нуждается в специализированных усилиях, отдельных программах, целенаправленной проработке.

Можно сколько угодно смеяться над тупыми украинцами, которых «разводят» крюковы и назаровы, бужанские и «легитимные», «резиденты» и клименко.таймы, однако этот животный ржач ничего не даст без понимания, что в матрице колониального управления Украиной создаётся, управляется и регулируется не только «официальный контур», контур власти, но и «протестный контур», контур оппозиции и возможностей для представления альтернативных взглядов. И даже контур «скамейки запасных» для этой оппозиции.

Человеку извне просто невозможно представить, какое социальное инферно тебя ожидает, если все перечисленные выше проходят по категории «адекватная, умеренная и оппозиционная журналистика».

И ведь это касается не только журналистики.

С таким театром теней на Украине любой обыватель, любой простой житель этой прокажённой территории сталкивается ежедневно и везде. Лживые и пафосные праздники, возложенные на грудь ручонки четырёх- и двенадцатилетних детей в детсадах и школах, многоболтливые и недоумные эксперты и политологи на телеэкранах, важные обсуждения в исполнении вчерашних гопников и недоучек в «органах самоуправления», трусливо спрятанные глаза учителей и преподавателей (в лучшем случае) ― и наглый взгляд новых хозяев жизни в школах, институтах, художественных галереях, музеях, театрах. Вот он ― общественный фон для того самого «тысячелетнего страха».

Это создаёт железобетонную уверенность в иллюзии «все так думают». Помните? «Мы все так говорим ― значит это правда!»

В таком театре легко врать ― лишь бы ложь укладывалась в генеральную линию партии. В таком театре легко делать карьеры ― просто будь как все.

На излёте Советского Союза деятели культуры УССР (среди которых был, между прочим, и отец одного из яростных нынешних русофобов и украинских нацистов) написали пронзительную и красивую вещь, в которой, в частности, были такие слова.

«Ливни лето отпели, отплакали, / И однажды в студёную ночь / В стае чёрных ворон одинаковых / Родилась непокорная дочь. / Непокорная, гордая, смелая, / Но уродиной звали её, / Потому что была она белая, / Не такая, как всё вороньё».

Ах, как тогда слушались пафосные протестные слова (и не только они) из этой рок-оперы! Как казалось просто быть «белой вороной», быть «не таким, как все». Для этого нужно было просто идти в ногу с теми, кто идёт не как все.

А оказалось, что «не как все» попадали в один ряд с теми самыми баранами, о которых рассказал нам забытый к тому моменту уже Бертольд Брехт. И кожу для барабанов они действительно дают. Прямо сейчас.

Безжалостность злорадства

И, как мы уже писали в одной из предыдущих наших статей, такое попадание в один ряд с баранами имеет лишь свойство накапливаться и ускоряться. Всё большее количество обывателей и мещан, природу которых мы тоже уже обсуждали, переходят «на сторону победителя» или как минимум того, кого они считают таковым.

И эта цепочка мещан, тянущих друг друга, лишает шансов выбраться из этого омута подавляющему большинству. Механизмы лояльности, конформизма, группового подавления работают не на всех, но на очень многих. Это не вопрос злокозненности американских кукловодов или особенной ненависти населения бывшей УССР к России. При создании аналогичных условий для ныне подавленной и маргинализированной идеи какой-нибудь Ингерманландии жители Санкт-Петербурга сейчас точно так же скакали бы на майданах, а фанатьё «Зенита» составляло бы костяк русофобских (точно так же сконцентрированных на ненависти к Москве, между прочим) карбатов.

Злорадство, которое нет-нет да и попадается среди российских интернет-пользователей, здесь не просто неуместно, а идёт вразрез с интересами самой России, потому что вбивает лишние клинья, тем самым работая на интересы её врагов.

А его безжалостность напоминает злорадную безжалостность человека, прошедшего через давние травмы и вернувшего себе способность к бегу, при виде несчастного калеки. Преодолевший собственные травмы, казалось бы, должен быть куда более тактичен и чувствителен. Но это далеко не всегда так в реальности. Некоторые из таких преодолевших травмы начинают злорадно выискивать точно таких же травмированных ― возместить собственную боль и унижение, опираясь на собственный (реальный или нет) героизм преодоления. Самоутвердиться за их счёт постоянным напоминанием «а я вот смог!»

Тот же психологический механизм, что и в воспроизводстве дедовщины в армии. «Я пережил унижение и обиду ― переживи и ты её. Так справедливо». Ветхозаветная этика трёхтысячелетней давности.

Да, Россия смогла. Каким-то чудом смогла преодолеть ужасающий провал 1990-х, смогла вытащить себя в 2000-е годы, смогла победить центробежные тенденции, смогла вернуться в высшую лигу вершителей мировых судеб.

И именно поэтому жалкое злорадство и злорадная безжалостность ― это не чувство участника высшей лиги. Это можно было бы понять в исполнении Польши или Литвы, Грузии или Молдовы (речь идёт о государствах, а не о гражданах). Но для участника высшей лиги, для участника великой битвы за определение будущего всего земного шара (а значит, и Украины тоже) это мелко, недостойно, в конце концов, это выбивает его самого из этой самой высшей лиги.

Помнить ― надо. Извлекать уроки ― нужно. Наказывать и миловать, карать и воздавать ― безусловно. Но злорадствовать и жечь мосты ― это так… по-украински?

Такая злорадная безжалостность не только не приближает ту самую Россию, за которую они ратуют, к решению её исторических задач, но и отдаляет. Культивирование ненависти и обиды (что категорически не равно сохранению исторической памяти, отдельно оговорим!) лишь передаёт эту ненависть и обиду, особенно если эта ненависть и обида относится к людям, виновным лишь в том, что они остались людьми, со всеми их достоинствами и недостатками.

Ведь человек тем и отличается от героя, что он не может переступить через человеческое. Герой может. Человек ― нет. В Великой Отечественной войне были сотни тысяч героев. Но ведь были и десятки миллионов обычных людей. Были Зины Портновы и Олеги Кошевые, Гастелло и Матросовы, но ведь были и самые обычные пионеры и комсомольцы, бойцы и снабженцы, которые не отметились ничем сверхъестественным и запоминающимся. Они, оказавшись в героическом соединении, сражались героически в массе своей. Оказавшись в паникёрской роте или батальоне, тоже бежали. Тоже в массе своей.

Не слишком ли много ― требовать героизма от самых тривиальных обывателей? И что этот героизм даст, если обыватель на секунду превратится в героя, сломав в нацистском тоталитарном государстве себе и своим близким всю жизнь в мгновение ока. И что? Пожиратели попкорна перед экранами на несколько секунд отвлекутся от своей главной специальности в жизни, чтобы опять разочек возмутиться нехорошим украинским государством или, что ещё хуже, похохотать над тупыми обывателями бывшей УССР. И всё.

И не подвиг ли в таких условиях воспитать детей на Пушкине и Достоевском, Фете и Блоке, Маяковском и Гумилёве? Разве вот такие дети, воспитанные в нацистском подполье, не важнее для той же России, чем демонстративные акты бессмысленного самосожжения?

Растоптал моментально добрейший князь ― Князь Тишины

А ведь именно так в течение многих лет относились к жителям бывшей УССР во многих сегментах российского общества. От государственных людей до интернет-пользователей.

Отсюда растут мифологемы вроде «Крым встал правильно, остальные ― нет». Не стоит пытаться делить или сравнивать героизм, но правду тоже стоит озвучить. Подъём Крыма весной 2014 года был ничем не выше рядом с теми стотысячными митингами, которые сотрясали Харьков, с тем Сатанинским Всесожжением, которое навсегда обрамило чёрные годы Одессы, с той страшной драмой, которая на восемь лет стала частью жизни Донецка и Луганска, с молчаливыми и ужасающими холмиками в лесах вокруг Днепропетровска. России просто стратегически был нужен Крым, а остальное она то ли не могла «потянуть» (экономически ли, политически ли ― неважно), то ли сочла себя неспособной это сделать. Вот и вся разница.

И самые малые, лишь проклёвывающиеся ростки действительно гражданского общества были подавлены и раздавлены. Не той наглой, лицемерной, гламурной имитации гражданского общества, которая профессионально фабрикуется специалистами. А настоящего гражданского общества ― активности людей снизу, их готовности к самоопределению, к взятию судьбы в свои руки, к выражению собственной позиции и мнения.

У этих людей не было красивых лиц с белозубыми улыбками. Им никто не ставил профессионально речь. Их никто не подковывал на специальных тренингах с печеньками на кофе-брейках. Но эти люди говорили от всей души. Говорили и делали то, что не могли не говорить и не делать. Многих из них раздавили, многих выдавили, многих подавили.

И с тех пор совершенно бесполезно и бессмысленно спрашивать на территории бывшей УССР мнение людей. Добрейший Князь Тишины растоптал, переломав все кости внезапно кристаллизовавшемуся призраку федеративной Украины, многонациональной Украины, Украины разных и разнообразных регионов, короче, совершенно другой Украины, чем задумывалось Князем Тишины.

И эти миллионные травмы сказываются до сих пор. Вот этим, а не «животной ненавистью украинцев к русским» объясняется то, что укропатриотические остатки активны даже на территориях, занятых ВС РФ. Вот этим, а не «хатаскрайничеством хохлов» объясняется боязнь массового обывателя взять даже гуманитарную помощь в Херсоне или Мелитополе.

Кости сами по себе не срастаются правильно. И быстро это не проходит. Без специальных и правильно наложенных шин в виде правового порядка, внятной работы спецслужб, отслеживания и ликвидации случаев террора со стороны «патриотов» ― уж во всяком случае. Глупо ожидать от людей, так долго и изощрённо изламываемых и пытаемых, доверия к окружающему миру и солнечных улыбок во все стороны.

Особенно если учитывать, что эти люди и сами не понимают, чего ожидать от будущего. Да что тут ― самые хитрые и мнящие себя умными аналитики и «диванные бойцы» не понимают, как соотносить действия ВС РФ и официальные высказывания «переговорщиков» и прочих Песковых. А опыт множественного перелома ― вот он, открытый и болезненный. Чему им верить? Вот они и рассчитывают «по худшему для себя сценарию», то есть сценарию «всё вернётся на круги своя, террор только усилится, так незачем напрашиваться на неприятности».

В их обществе (а не в мечтах «диванных воинов») остаются скрывшиеся (но не демилитаризованные и денацифицированные до конца) вчерашние (а для кого и сегодняшние) украинские нацисты. Которые, в отличие от нормальных обывателей, имеют остатки организации, розданное преступниками из шайки Зеленского оружие, опыт убийства, фанатичную ненависть к носителям иного мнения. И уж расправиться с конкретным обывателем готовы всегда, хотя бы в порядке «забрать с собой на тот свет ещё хоть кого-то».

Изломанные, избитые, напуганные обыватели даже в политические дискуссии постараются не вступать, особенно с носителями ещё вчера господствующего мнения. Да мало сказать господствующего ― монопольного, тоталитарно насаждаемого! Мало ли куда оппонент может донести.

В таких условиях не то что на действия ― элементарно на честные ответы журналистам, социологам или даже следователям в ближайшие месяцы на территориях бывшей УССР не приходится рассчитывать, не то что на активность затерроризированных и загнанных обывателей. Не понимающий этого, может быть, ещё более безжалостен и бесчеловечен, чем украинские нацисты.

Новая битва при Садове

А ведь у общественных систем ещё большая инерция. Вычистить медиа и образование, социальные сети и государственное управление, общественные организации и религиозные общины, полицию и прокуратуру, суды и спецслужбы ещё сложнее, чем демилитаризовать и денацифицировать военные подразделения. И уж точно времени уйдёт ещё больше.

Тут России предстоит выиграть ещё не одну битву при Садове. Но до этого ― битву за каждую детскую голову. Битву за каждый урок по истории. Битву за каждый честный эфир. За каждый документальный фильм. За каждую командную высоту в правовой системе, системе образования, системе медиа.

И выиграть эту битву будет даже важнее. Потому что именно в её ходе придётся сращивать сломанные кости. Придётся создавать рядом равного (и благодарного!) соратника. И нет, сам он не возникнет. Неправильно сраставшиеся годами переломы сами по себе никуда не уйдут. Неформальные сети нацистов, учительская лень перерабатывать программы, скрытая фига в кармане журналистов ― всё это будет, если не осуществлять постоянный амбулаторный надзор.

Никто ведь не бросает изломанного человека самого выздоравливать и заживлять свои переломы, правда? А ведь тут ― напомним тезис из одной из наших предыдущих статей! ― инерция намного выше и процессы намного массивней.

Но без этой колоссальной работы Кёниггрец навсегда останется Кёниггрецем и никогда не станет уже Градец-Кралове. Тогда все жертвы 2022 года, да и предшествующих лет тоже, окажутся бессмысленными. Главная битва ― битва за возможность битвы при Садове ― окажется проигранной.

Тем более что, как показывает стремление миллионов жителей бывшей УССР эвакуироваться в случае опасности именно в направлении России и Белоруссии, всё они прекрасно понимают. И понимают в том числе, кто им друг, а от кого ждать опасности. И хотя их психоз ― явление далеко не иллюзорное, но почва-то есть. И работать нужно уже сегодня.

Разделился весь мир, отвечай: с кем ты?

Но оптимизм в том, что ситуация, безусловно, будет меняться.

Если сама Россия в этом заинтересована. Если она продемонстрирует, что пришла навсегда. Если она покажет действиями (а не пустыми словесами никому не интересного Пескова или «переговорщиков»), что она настроена решить проблему всерьёз и до конца.

Если перестанут мелькать за спиной российских солдат разнообразные, бесконечные и монотонные в своей серой повторяемости макаревичи, овсянниковы, пономарёвы, гудковы, соболи, пионтковские, ждановы, латынины, алексашенки. Трудно поверить в серьёзность намерений государства, в спину воинам которого бьют граждане этого же государства, и при этом никакой реакции государства не следует.

Если социально-экономическая и правоохранительная ситуация будет «в пользу» России и пророссийских сил. А это вряд ли сложно, учитывая то, в какую пропасть обваливалась Украина и до февраля 2022 года, и какое ускорение этот процесс обрёл с тех пор.

Если, в конце концов, сама Россия осознает, что мир разделился окончательно, и если сможет описать, объяснить, показать ту сторону, на которой она сама находится. И на которую рядом с ней, плечом к плечу, смогут стать её братья и соратники, союзники и попутчики. А попутчики тоже будут, чего скрывать, но в такой грандиозной битве может оказаться значимым любой батальон, любая рота. Ягайло или Олег Рязанский тоже были лишь попутчиками Мамая, и кто знает, не их ли нейтралитет в результате умелой дипломатии Дмитрия Ивановича, тогда ещё не Донского, определил исход Куликовской битвы?

Иначе говоря, если и когда Россия обретёт саму себя окончательно. Вот тогда и в самой России начнут рождаться настоящие герои, причём не только физически рождаться (с этим-то проблем как раз нет, достаточно заглянуть в соответствующие реляции МО РФ), но и медийно, в фильмах и книгах, мифах и поговорках. Вот тогда и появится та самая «национальная идея», та самая «идеология», та самая «цель движения», которую так долго взыскуют разнообразные профессиональные радетели за судьбы России.

И вот тогда-то бывшая УССР снова подарит целую россыпь интеллектуалов и писателей, музыкантов и учёных, героев и воинов, канцлеров и полководцев, сталеваров и механизаторов, мечтателей и космонавтов. А не испуганных обывателей с глазами кроликов.

В этом окопе хватит места всем. И отказываться от потенциального соратника, потому что он сейчас переломан и ужасен, изуродован компрачикосами и манкуртизирован предателями, это слишком большая роскошь.

Андреас-Алекс Кальтенберг,
специально для alternatio.org